Максим закрыл дверь. Мгновение спустя он с тяжелым вздохом привалился к стене. Предательская слабость появилась в ногах. Руки зашлись в мелкой тряске. Он медленно сполз на пол и обнял себя, пытаясь унять дрожь, распространяющуюся по телу.
Быстрое отрезвление, сменившееся похмельем. Бунт ослабленного алкогольной диетой организма. И проснувшийся страх.
Он соврал. Кошмары лишь малое дополнение к его проблеме. Максим боялся проиграть. Части себя. Тому существу, что цепко засело в глубине сознания. И постоянно хотело выбраться. Наружу.
Те первые несколько дней, пока он находился взаперти, — самый большой кошмар жизни. Он избавился от трофея. Но непонятно почему зверь остался в его сознании. И рвался на свободу. Проклятая сущность цепко засела в его голове.
В сознание лились желания, обещания, призывы. Сдаться. Отступить. Чтобы получить силу. Ощущать радость охоты, что даёт вкусить тёплой крови. Почувствовать азарт погони. Испить страха загнанной жертвы, чью шею так приятно разрывать клыками. Исторгнуть крик радости…
И он кричал.
Первый день, катаясь на полу камеры, выл. От боли плетью, бьющей по телу. От дикого, простого, сильного и злого желания твари выбраться. Серый цвет камеры сменился грязно-бурым. Везде следы крови из разгрызенных губ, ран на ладонях от собственных ногтей.
В конце концов, он почувствовал, что не может сопротивляться зову. И не собирался поддаваться зову… поступил, как настоящий психопат. В этот момент впервые его голова с силой ударилась об стену. Может, удар был неудачным. Может, слишком сильным. Кожа на лбу не выдержала и лопнула. Глаза тут же залило, погружая во тьму.
Наблюдатели не стали ждать, пока он выбьёт себе мозги. Отряд силовиков вломился в камеру. Пытающегося вырваться парня заковали в наручники, не забыв про ноги. Местный док, срочно прибывший к потенциальному самоубийце, вколол смесь успокоительного и снотворного.
И никто не понял его признания. Что он пытается сдержать. Готовый на всё, лишь бы зверь не вырвался.
Когда Максим пришел в себя, то почувствовал, что натиск изнутри ослаб. Не настолько, чтобы успокоиться. Вспышки чужих мыслей продолжали изматывать. Но теперь он понял, что может сопротивляться. Что есть способы.
Ещё дважды ему пришлось вызывать помощь таким образом. Когда чувствовал, что зверь набирается сил перед рывком. И прежде чем тварь вырывалась, появлялся отряд. И всё повторялось. Наручники, доктор, укол. И часы тёмного спокойствия.
Зверь отступил. Затаился. Понял, что ему не добиться своего. Не сейчас. И Максим понимал, что рвущаяся наружу тварь ждёт. Потери контроля. Мгновения слабости. Момента, когда он будет готов принять животную силу.
Так же Максим понимал, что с ним сделают, если расскажет о происходящем. Однажды даже захотелось признаться. Но лишь один раз. Когда почувствовал, что под очередным напором чужого сознания его почти сдалось. Он никогда не забудет треск, заставивший покрыться холодным потом. Но так и не понял, что это было – шов рубашки, не выдержавшей сдерживаемое перевоплощение, или его кости, пытающиеся изменить форму. Но он справился. В очередной раз. И судя по тому, что остался жив, никто не заметил.
Когда тварь затаилась в глубине, начали приходить люди. Так Максим понял, что отведённый на карантин срок прошёл. Его посчитали неопасным. И теперь он не хотел раскрывать свою тайну.
Проходили тихие беседы. Одинаково мягкие голоса. Одни и те же выбешивающие улыбки у каждого приходящего. Так разговаривают с сумасшедшими, чтобы не вызвать приступа гнева. Приходилось сдерживаться, чтобы не выбить зубы очередному посетителю. Лишь силуэты вооруженных и готовых ко всему охранников за спиной очередного мозгоправа останавливали. Тихие голоса. Одни и те же вопросы. Скрип ручки в блокноте. И улыбка.
Он разбавил череду одинаковых дней. Самые глупые или смелые решались воздействовать на него силой. И платили за это своими тайнами. А Максиму становилось легче. Он выдавал чужие секреты, вскрывал гнойники душ. И заваленный воспоминаниями монстр забился на дно.
А потом всё закончилось. Его стали опасаться. Бояться прикосновений. Его тихих вопросов и протянутой руки. Наступил день тишины. А на следующий — дверь распахнулась.
Вместо очередного любителя задавать вопросы в камеру вошёл Зикимо. Максим без труда выдержал тяжелый взгляд чернокожего. И ответил таким же. Как только в глубине шевельнулся зверь, решивший узнать, кто посмел вызвать недовольство оболочки, начальник Отдела отвел взгляд. Тишину разрезала фраза, в которую парень не сразу поверил.
Максим свободен.
Он провёл в камере всего полторы недели. А ему казалось, что прошёл месяц. Чёртовые одинаковые дни…
Зикимо сам повёл его на выход. Проходя мимо редких людей, Максим ловил на себе удивленные взгляды, но не обращал на них внимания. Грязный, заросший, с разбитым собственными усилиями лицом. Но кроме брезгливости на лицах мелькало что-то ещё. Страх… Презрение…
Они зашли в кабину лифта. К удивлению Максима, Зикимо нажал кнопку первого этажа. Выйдя на улицу, глава Отдела молча передал его паре молчаливых охранников, усадивших парня в машину.
Поездка заняла несколько минут. Сопровождающие завели его в квартиру, сообщили, что будут в соседней, и ушли. Одна камера сменилась другой.
И одиночество.
Опять.
Пока не пришёл Азод.
Придерживаясь рукой за стену, Максим медленно встал. Почувствовал рвотный позыв, и едва сдерживаясь, шатаясь, зашёл в ванную. Он склонился над раковиной, изо рта вырвалась тягучая струя. Прокашлявшись и сплюнув, Максим поморщился от кислого привкуса на языке. Но ему, как ни странно, полегчало.
Открыв кран, он смыл красноватую жижу, умылся и прошёл на кухню. Взгляд тут же застыл на вещах, оставленных на столе Азодом. Взяв книжицу, он медленно провёл по теснению пальцем и раскрыл дневник.
Вчитываясь в собственный текст, он невольно хмурился. Сейчас его мысли, желания и даже часть воспоминаний отличались от написанного. Но это временно. Нужно всего лишь перечитать собственные записи несколько раз, и память вернётся. Должна вернуться.
Он закрыл дневник и положил обратно. Скользнул взглядом по билету и поднял знакомую связку ключей. Квартиру восстановили. Лучше бы ему организовали гостиницу. По спине пробежал холодок страха. Возвращаться туда, где витают остатки его отчаянья и радости. И тень разочарования от настоящего…
Тяжело вздохнув, он достал мусорный пакет и вернулся в комнату. Если и уезжать, то хотя бы убраться. Он не хотел оставлять следов проживания. Таких. Пустые бутылки звонко дребезжали, отправляясь в утробу пакета. Хмыкнув, он отнёс набитый пакет в коридор и сходил за новым.
Максим удивлялся себе. Его никогда не тянуло на алкоголь. Да, он мог поддержать компанию или под фильм выпить пиво. Но такие объёмы… Хотя если это заставляет тварь внутри забиться вглубь… Возможно, это вариант сдерживания. А если не поможет…
То он не знал, что. Так и не смог решить, что будет лучше, если тварь выберется наружу… Сдаться? Засадить пулю в голову? Бежать и радоваться жизни? Если это можно назвать жизнью.
— Да блядь!
Почти забитый пакет отлетел к стене. Максим оскалился в злой усмешке. Из груди раздался тихий рык. Долгую минуту он успокаивался, не давая взбрыкнувшей личности занять его голову.
И Максим справился. Подошёл к наполовину опустевшему пакету и собрал вывалившиеся бутылки. Закончив с комнатой, он отнёс мусор на кухню и зашёл в ванную. Поискал глазами тряпку, и не найдя, вздохнул и пошёл к шкафу. Вытащил самую грязную футболку и порвал на куски.
Подойдя к раковине, смочил получившиеся лоскуты. Задержал дыхание и присел рядом с унитазом. Справляясь с позывами опустевшего желудка, он оттёр туалет. Быстро прошёл на кухню, запихнул в пакет воняющие тряпки. Завязав полиэтилен узлом, вернулся и несколько раз, с мылом, до локтей вымыл руки.
Зашёл на кухню и продолжил убирать стеклянные остатки алкогольной диеты. В итоге на пятом пакете он вычистил квартиру. Вновь зашёл в ванную комнату, поднял сырое постельное бельё. И замер, не зная, что с ним делать. Когда он пришёл, то кровать уже была застелена свежей простынёй, значит, кто-то здесь убирался. Он отложил влажный комок в угол, надеясь, что не ошибся в рассуждениях.
Подошёл к столу и изучил билет. До вылета ещё десять часов. Дорога до аэропорта займёт полчаса. Ещё столько же потребуется сотрудникам авиакомпании, чтобы освободить место. Установив на телефоне будильник, он вернулся в комнату и, не раздеваясь, лёг на голый матрас.
Непривычное ощущение трезвости перед сном. Последние дни сознание просто выключало. А сейчас…
Он отгонял навязчивые мысли о том, что его ждёт в родном городе. Несколько раз заставлял себя лечь обратно, когда в голове мелькал проверенный способ заснуть и тело порывалось отправиться в магазин.
Это надо контролировать. Азод прав. Это не выход. И если так продолжать, будет только хуже. Он заставлял себя лежать. Стараясь держать голову свободной от мыслей. Несколько раз это помогало, и накатывали приступы сна. Каждый минут по двадцать, а может и больше. Максим так и не смог посчитать, сколько времени за эту ночь занял сон.
Когда телефон задребезжал раздражающей мелодией, он уже не спал. Или ещё. Встав с кровати, быстро умылся, побросал в сумку вещи и вышел на улицу. Привычным движением оглянулся назад и впал в ступор, когда не заметил сопровождающих. За эти дни он привык, что кто-то обязательно за ним приглядывает. Подкатил очередной приступ одиночества. Даже приставленная охрана теперь казалась чем-то близким.
Максим несколько раз вздохнул, отгоняя страх, и пошёл по утреннему пустому тротуару, то и дело поглядывая назад. Заметив такси, он остановился и поднял руку. Машина резко затормозила, Максим сел на заднее сиденье и молча показал билет.
Смуглый водитель кивнул и вдавил педаль газа. Максим оказался неправ. Им хватило двадцати минут и наплевавшего на правила и безопасность таксиста. И опять что-то внутри подняло голову. Разинуло пасть в радостном оскале. Свист рассекаемого ветра. Ощущение погони. Максим тряхнул головой. С ним что-то не так.
Машина затормозила у заполненной стоянки аэропорта. Расплатившись, он вышел, повесил сумку на плечо и направился к зданию. Пройдя стеклянные двери, двинулся в сторону регистрации. Медленно подойдя к напряжённо следившему за ним полицейскому, он аккуратно достал и показал удостоверение, а потом и билет. Мужчина кивнул и провёл его в неприметную комнату. Пара диванов, беззвучно показывающий картинку телевизор, столик с графином воды и несколькими стаканами.
Оставшись в одиночестве, Максим бросил сумку на пол и со вздохом опустился на диван. До окончания посадки ещё полчаса. Руки начало слегка трясти. Он прислушался к себе и выдохнул. Всего лишь страх перед взлётом, а не последствия усиленных вливаний. Хотя сильное желание чего-нибудь выпить не отступало.
Но он раз за разом напоминал, что это не выход. Да, сейчас зверь внутри отступает, как только в голове появляется шум алкоголя. Но что будет, если это существо привыкнет? Ассимилируется? Вырвется на свободу, пока его сознание будет в забытьи? И сможет ли Максим потом вернуться в свою голову?
На это никто не ответит. Нужно искать другие варианты усмирения. Отвлекаться, развиваться. Постоянно находиться в работе. Возможно, поможет, если он будет чаще переключаться на трофеи. Если не хватит тех, что сейчас, то нужно добыть новые. Неважно, кем будет человек. Главное, чтобы его сознание мешало зверю выбраться.
Дверь открылась, и в комнату заглянула девушка со стойки регистрации. Она подошла к парню и передала запечатанный жёлтый конверт.
— Что это?
— Просили вам передать.
— Кто?
— Не знаю. Он лежал в спецотсеке.
Медленно открыв конверт, Максим с удивлением обнаружил внутри пистолет с кобурой. Хмыкнув, он снял куртку и под удивлённый взгляд девушки надел сбрую.
Набросив на плечи куртку, Максим кивнул и, подхватив сумку, головой указал девушке на дверь. Формальная проверка документов, и он поднялся на борт самолёта. Взлёт. Несколько часов полёта, наполненных страхом. Посадка.
Гул уже непривычной речи. Толпы народа. Кто-то ждёт посадки, а кто-то багаж. Максим замер, увидев пару людей. Молодой парень стоял с табличкой, на которую приклеили лист бумаги с его фамилией на латинице.
Но внимание привлекал второй. Возраст чуть больше сорока. Гладковыбритое, худое, острое лицо с глубокими морщинами. Ощущение, что человек устал. Но то, как он стоял обтекаемый толпой…
Цепкий холодный взгляд мужчины скакал по людям, пока не остановился на приближающемся Максиме. Рядом стоял и крутил головой молодой парень. Он явно ещё не умел выделять из толпы нужного человека. Или того, кто может представлять опасность.
Максим подошёл к ним и кивнул. Молодой опустил картонку и посмотрел на старшего. Тот, не скрывая недовольства на строгом лице, окинул прибывшего холодным взглядом. Раздался скрежещущий голос, произнёсший на непривычном английском языке:
— Здравствуйте.
— Я говорю по-русски.
— Филин?
— Да.
— А никого… — по Максиму вновь скользнул взгляд. – Поопытнее не было?
Стоящий рядом парень усмехнулся. Максим с трудом удержался, чтобы не вбить зубы этому сопляку в глотку. Внутри бурлила злость. Кем себя возомнил этот старик? С чего решил, что он чем-то лучше? На лице оперативника появился оскал:
— Зачем? Ведь нужен не «поопытнее», а способный элементарно думать.
С лица молодого сошла улыбка. Он удивлённо посмотрел на старшего. Тот сжал челюсть так, что проступили желваки, но справился с эмоциями.
— Я подполковник юстиции Оршин Павел Николаевич.
Закончив короткую речь, он молча развернулся и пошёл к выходу. Максим хмыкнул и последовал за ним, бросив взгляд на недоумевающего парня.
Выйдя из аэропорта, они прошли к зданию парковки и остановились у черной машины. Оршин кивнул подчинённому на водительское место и сел на пассажирское сиденье рядом с водителем. Максим лишь усмехнулся и, забросив сумку на заднее сиденье, влез следом.
Дорога прошла в молчании. Лишь водитель периодически бросал взгляд в зеркало заднего вида на пассажира. И тут же отводил глаза, видя хищную улыбку Максима.
Машина въехала на охраняемую территорию, водитель показал какие-то бумаги, и проверивший их вооруженный охранник что-то сказал в рацию. Шлагбаум открылся, и они медленно поехали мимо высокого здания из светлого кирпича.
Проезжая очередной поворот, Оршин сказал:
— Останови.
Водитель послушно затормозил. Максим молча смотрел, как подполковник вышел и пошёл к зданию. Повернулся к водителю и спросил:
— И что стоим?
— А ты… вы разве не пойдёте?
— Куда?
— Ну… с ним.
— Зачем?
— Он вас должен сопроводить к начальству…
— Не уверен, — Максим пожал плечами. – Мне сообщили, что меня встретят. В данный момент из встречающих есть только ты. Другой куда-то сбежал. Так что именно тебе нужно сопроводить меня до места назначения.
— Куда?
— Мне всё равно, — усмехнулся парень. – Это твоя головная боль.
Водитель хотел ещё что-то сказать, но в этот момент задняя дверь распахнулась и прозвучал недовольный голос старшего:
— За мной.
Максим удивлённо посмотрел на говорившего:
— Ты волшебное слово не забыл?
— Слушай, парень, мне по барабану, откуда ты. Но если ты решил, что какой-то сопляк…
— Рот закрой! – не выдержал Максим. – Мне срать на твоё звание, сколько тебе лет и почему, блядь, ты ещё не сдох! Но если тебя что-то не устраивает, то можешь идти нахуй!
— Да как ты…
— Как считаю нужным. Сбегай, поплачься начальству, что на тебя насрать, – он повернулся к опешившему водителю. – Поехали.
— Стоять! – рявкнул Оршин. В налитых кровью глазах плескалась ярость на человека, посмевшего так с ним говорить. Но за немалую службу он уже повидал таких, поэтому справился с гневом. – Я вас провожу.
Максим вновь хмыкнул и вышел из машины. Он молча следовал за подполковником. Вход. Пост охраны, на котором его не стали обыскивать после раздавшейся команды. Ожидание лифта и подъём на нужный этаж. Светлый пустой коридор, закончившийся приёмной с парой глубоких кожаных диванов и пожилой женщиной-секретарём в тёмно-синей форме.
— Подождите здесь.
Оршин кивнул на диван и скрылся за массивными дверями кабинета. Спустя минуту до Максима донеслись приглушенные деревом крики. Возможно, ему показалось, но он услышал слова «ублюдок», «засранец» и «недоносок». А может только послышалось. Или воображение разыгралось. Но на суровом лице секретаря не появилось никакой реакции на доносящийся шум.
Она отвлеклась от монитора компьютера, лишь когда раздалась злая трель телефона. Секунду женщина смотрела на оживший аппарат, после чего сняла трубку:
— Да.
Выслушав быструю команду, она посмотрела на сидящего на диване Максима и сказала:
— Вас вызывают.
Парень нехотя поднялся с дивана, в котором только принял удобную позу, и, проходя мимо женщины, не удержался:
— Вызывают проституток. Меня ждут.
Он открыл дверь и прошёл в кабинет. Взгляд сразу зацепился за Оршина, покрасневшего и сидящего за Т-образным столом с боку от хозяина кабинета. Не спрашивая разрешения, Максим подошёл к основанию стола и сел на стул с мягкой подушкой и деревянной спинкой.
— С Павлом Николаевичем вы уже успели познакомиться, — в отличие от подполковника одетый в форму человек не проявлял неуважения. Наоборот, он внимательно осмотрел молодого человека. – Я генерал-лейтенант юстиции Сорока Егор Викторович. Практически тёзки с вами.
— Не помню, в каком звании, Филин Максим Алексеевич, — Максим кивнул генералу. – Может, уже займёмся делом?
— Вы знакомы с материалами?
— Нет. У меня только поверхностная информация. Детали обещали предоставить на месте.
Генерал взял со стола толстую папку и протянул к Максиму:
— Вся, что у нас есть по этому делу.
— Неплохой объём.
— Только бесполезный. Практически всё, что там есть, – информация о жертвах. Выдержки из дел, характеристик. Плюс фотографии с мест преступлений. Из главного – только отчеты экспертов.
— Ни следов, ни свидетелей. Ничего, за что можно зацепиться, — глухо добавил Павел Николаевич.
Максим кивнул:
— Тогда давайте сэкономим время, и вы мне расскажете только суть.
— Что ж… — Сорока посмотрел на полковника и чуть кивнул.
Павел Николаевич пододвинул к себе папку, достал пару фотографий и положил перед Максимом:
— Жертвы. Парубов Сергей Алексеевич по кличке Полено и Мишин Генадий Юрьевич по кличке Миша.
— Всего двое? – удивился парень. – Как-то не тянет на маньяка. Тем более на такого, чтобы связываться с Интерполом.
— Поверьте, это решение далось нам не просто, — ответил генерал. – Сейчас тоже поймёте нашу ммм… настороженность.
Оршин благодарно кивнул и указал на одну фотографию с лицом мужчины:
— Это первая жертва. Полено. Практически ничего особенного из себя не представляет. Стандартный наш контингент. Убийства, пытки, похищения, изнасилования и прочая мелочь.
— Мелочь?
— Наркотики, оружие, грабежи.
— Имея такой профиль деятельности, почему был на свободе?
— Слабая доказательная база, — поморщился Оршин. – И связи.
— Здравствуй, родина, — криво усмехнулся Максим. Подняв взгляд на подполковника, он отметил, что больше не испытывает раздражения к этому человеку. – Продолжай… те. Пожалуйста.
В глазах Оршина мелькнуло удивление. Но он также решил не акцентировать внимание на мелкой стычке и вести разговор, как профессионал.
— На тело наткнулись в одном из глухих дворов. Этакая «коробочка» с узким проходом. Все подъезды выходят на внешнюю сторону. А это место использовали больше как свалку. Место там неприметное, тихое. Люди ходят редко, а по ночам вообще пусто.
— Кто его нашёл?
— Местный работяга. Зашёл облегчиться и увидел.
— А жители не выглядывали в окна?
— Зачем? У всех окна внутрь двора занавешены. Они знают, что там мусор. Вы бы стали разглядывать свалку?
— По собственной воле – вряд ли. Что дальше?
— Сотрудники полиции оцепили местность, и кто-то из обладающих мозгами решил связаться с кем-нибудь покомпетентнее.
— Прокуратура?
— Да. Тем более убийства — их вотчина. Но и ребятки в синей форме решили долго не возиться и перекинули дело нам, — из папки появилась ещё несколько фотографий и легли перед Максимом. – Они редко занимаются показательными казнями.
Максим посмотрел на фотографии. И почувствовал интерес зверя, осевшего внутри. Тварь изучала. И желала найти того, кто это сделал. Инстинкт самца, увидевшего, что на его территории появился кто-то ещё. Чуть тряхнув головой, отгоняя желание броситься на поиски, парень вновь посмотрел на снимки.
Делавший их явно испытывал болезненную любовь к своей работе. Множество снимков запечатлели все детали. На бетонной стене висело пробитое арматурами голое окровавленное тело. Залитый кровью пах с вырванным мужским достоинством. Голова отдельно и чуть выше с полным ртом плоти, удерживаемая торчащим в центре лба стальным штырём. Руки с ногами отделены по суставам и также закреплены. Словно кто-то разобрал марионетку на части.
— И это во дворе?
— Да.
— Что за стена?
— Какая-то бетонная плита, торчащая из земли. От чего-то осталась, а сносить не торопились. Там же местная свалка.
— Интересно…
Подполковник бросил удивлённый взгляд на генерала. Сорока пожал плечами. Оршин продолжил:
— Больше всего удивляет, что не обнаружено следов. У каждого подъезда установлена камера. Войти или выйти незамеченным не получится. И ничего. Ни записей, ни свидетелей. Будто труп сам появился на этом месте.
— Другой?
Оршин кивнул на фотографии:
— С телом то же самое. Только этого нашли на верхнем этаже здания парковки. Камер там практически нет. А те, что есть, ничего не зафиксировали.
Максим кивнул:
— Понятно. Но с чего вы решили, что это наше дело?
— Если Полено из себя мало что представлял, обычная мелкая сошка, периодически светившаяся в разных делах, то Миша, это второй, уже весомая фигура.
— Местный авторитет?
— Не то чтобы, — Оршин дёрнул щекой. – Миша связан с одной международной группировкой. Торговля людьми, в частности девушками, похищения, вымогательства и тому подобное.
— И чем они связаны?
— Ходили слухи, что Полено в последнее время работал с группой Миши. Не знаю, зачем он им понадобился, но всё же.
— Миша главный?
— Нет. Есть ещё трое, один из них руководит всей шайкой.
— Всё равно не понимаю, зачем вызвали меня. Здесь либо замешана другая группировка, которая хочет подмять под себя их бизнес. Либо месть.
— Разборками тут не пахнет, — покачал головой полковник. – Никто из информаторов не сообщал о чём-то подобном. Другие группы не суетятся. Пришлых из ООшек не появлялось.
— Кого?
— Особо опасных.
— Понятно. Версия с местью?
— Как раз поэтому с вами и связались. По последним данным, группа не покидала территорию России. Также нет информации о связанных с ними делах. Только… когда они вновь появились в городе, ребятки устроили себе отдых.
— Отмечали что-то?
— Видимо. Только кроме одного дела с ними связать ничего не получилось.
— И это дело связано не с гражданином России, — кивнул Максим. – Подробности?
— Мало, — решил вмешаться в беседу Сорока. – Нас к этому не привлекли. Наверху очень сильно боятся международного скандала и замалчивают, как могут. Но кое-какие слухи дошли.
— Вы умеете заинтриговать.
— Чуть больше недели до первого случая, — генерал кивнул на снимки. – В Санкт-Петербурге, возможно, кое-что произошло.
От этих слов Максим вздрогнул. А засевшая внутри тварь напряглась, готовая в любой момент прийти на помощь. И больше не уходить.
Он перевёл напряжённый взгляд с Сороки на Оршина. Эти люди о чём-то знают? Отдел решил избавиться от него и отдать своим же властям? Но почему таким странным образом? Или его тонко заманивали, и сейчас вокруг него стягиваются люди, готовые в любую секунду ворваться и схватить?
— Всё нормально? – от генерала не ускользнуло, как напрягся парень.
— Отхожу после самолёта, — попытался улыбнуться Максим. Он принял решение и сидел, готовый в любую секунду взорваться. – Не обращайте внимания. Так что за случай?
— Хорошо, — Сорока быстро взглянул на Оршина и продолжил. – Недавно в Санкт-Петербурге проходил съезд. Какая-то очередная религиозная «сходка». Представители разных стран, конфессий, от мировых до новосформировавшихся. Такой, знаете, клуб по интересам, где выясняют, чей воображаемый друг лучше…
— И что? – прервал речь генерала Максим.
— Так вот… ходят слухи, что у одного из прибывших гостей кто-то пропал.
— Кто-то?
— Да. В данный момент, как понимаете, у меня нет достоверной информации. Да и эту, можно сказать, я почерпнул из чужих разговоров.
— И вы думаете, что те двое как-то с этим связаны.
Вместо генерала ответил Оршин:
— Последний раз их заметили как раз в том городе. За пару дней до распространения слухов.
— То есть, вы считаете, что из-за их профиля они причастны к чьему-то похищению. Если быть точнее, то иностранного гражданина. И поэтому сейчас мрут по очереди. Так?
Ответом стали синхронные кивки.
— И ещё, — Сорока посмотрел на Максима. – То, что не осталось никаких следов, подтолкнуло меня обратиться к старому знакомому. Он и подсказал, с кем нужно связаться. Ему нашептали, что у вас есть люди, которые занимаются именно такими делами.
Максим повернулся к генералу и посмотрел в глаза. Возможно, этот человек знает, чем занимается Отдел. И знает, что и Максим не простой человек. А может, просто догадывается. Или додумывает, если в его жизни ещё осталось место фантазиям.
— Хорошо, — кивнул парень и убрал фотографии в папку. – Для начала мне нужно хотя бы бегло ознакомиться с материалами. Известно, где оставшиеся трое?
— Только про двоих, – ответил подполковник.
— Почему?
— Один предпочитает упиваться в одиночестве, изредка вызывая проституток. Другой… значимая фигура, большую часть жизни проводит у себя в доме за городом.
— И значимая фигура занимается такими делами?
— Поддерживает марку, — пожал плечами Оршин. – Считает, что нельзя поручать работу только другим, нужно и самому показывать пример.
— Я его почти зауважал. А третий?
— Он самый скрытный из них. Связь имеет только со старшим. Тот сам звонит, когда есть дело или хочет что-то ему поручить. Постоянного места жительства нет, привязанностей нет, каких-то предпочтений не замечено. Периодически мелькает в разных местах, но редко в каком дважды.
Максим взял папку и встал:
— Хорошо. Где можно ознакомиться с делом?
— Вы уже заселились? – спросил генерал.
— Я из аэропорта сразу к вам.
— Сейчас распоряжусь о гостинице, — Сорока поднял трубку. – Придёте в себя, заодно изучите документы.
— Мне есть, где остановиться.
— Пример заботы о сотрудниках, — хмыкнул полковник. – Не то, что мы, каждый раз приходится искать, где перекантоваться.
— Я местный, — покачал головой Максим. – Поэтому и есть жильё.
Сорока кивнул:
— Это хорошо. У вас будет дополнительный стимул разобраться с тем, что творится в вашем городе.
— Если разрешаете забрать документы, то я вызову такси да поеду.
— Мы дадим машину и человека, — видя удивлённый взгляд парня, генерал добавил: — Будет к вам приставлен. Как охрана…
— И наблюдение.
— В том числе. Но зато не придётся искать мотор, когда будет нужно. Плюс он всегда может напрямую обратиться ко мне или к Павлу Николаевичу. Да и человек, знакомый с местными ммм… низами общества, вам пригодится.
— Хорошо. Тогда я готов, — кивнул Максим. Он не стал добавлять, что может в любой момент скинуть наблюдателя. Чтобы приставленный человек не сделал чего-нибудь необдуманного. Или чтобы с ним ничего не случилось. Это и так понимали все присутствующие в кабинете.
— Павел, — генерал кивнул Оршину. – Проводи господина Филина, будь любезен.
— Кого выделить?
— Графа.
Полковник кивнул Максиму:
— Я провожу.
Они вышли из кабинета и прошли мимо сверлившей взглядом секретаря к лифту. Вошли в кабину и спустились на пару этажей. Очередной проход по коридору, в котором сновало множество сотрудников, и остановка у двери. Без стука распахнув дверь, подполковник зашёл и рявкнул:
— Нойманн!
Тут же встал мужчина лет тридцати. Чуть взлохмаченные тёмные волосы, лёгкая небритость. Усталое лицо с мешками от недосыпа под глазами. Обычные синие джинсы, кроссовки и клетчатая красная рубашка.
— Да, Павел Николаевич?
— Тебе поручается важное и ответственное дело, — Оршин едва заметно поморщился, оценив внешний вид сотрудника. – Это Максим Алексеевич. Из Интерпола.
— Поздравляю, — кивнул мужчина.
— Разговорчики! – рявкнул подполковник, и Нойманн подобрался. – Переходишь под его командование. Сейчас возьмёшь машину, отвезёшь, куда скажет, и будешь постоянно рядом. Всё, что попросит, достаёшь тут же. Скажет прыгнуть с крыши — уточнишь с какой и прыгнешь. Понял?
— Так точно.
Оршин повернулся к Максиму, едва сдерживающемуся, чтобы не рассмеяться от увиденного представления.
— Не обращайте внимания на его вид. Нойманн в основном работает в поле, а там форма слишком привлекает внимание.
— Понимаю.
— Когда отправляетесь?
— Лучше сейчас.
— Слышал? – вновь обратил внимание на своего подчинённого Оршин. – Дуй в гараж, потом жди у входа. Выполнять.
Нойманн кивнул, демонстративно чётко отдал честь и по-военному показательным маршем вышел из-за стола, направляясь к двери. При этом сохраняя абсолютно серьёзное лицо и глядя чуть поверх голов замерших на входе мужчин.
Оршину и Максиму пришлось расступиться, чтобы проходящий мимо сотрудник никого не задел. Посмотрев в спину вышедшего, парень усмехнулся:
— Сурово.
— Всем нужна какая-то разрядка, — пожал плечами подполковник. – Не пьёт — уже хорошо.
— Понимаю.
— Работа сучья. Каждый день перед глазами дерьмо. Тут за пару лет такого насмотришься, что некоторые в петлю готовы лезть, — он махнул рукой. – Ладно. Давайте провожу.
Они вышли из кабинета, закрыли дверь и тут же услышали раздавшийся из кабинета хохот. Оставшиеся внутри сотрудники не выдержали и по достоинству оценили выход Нойманна.
— Дети, — вздохнул подполковник.
Спустившись на первый этаж и пройдя охрану, они вышли на улицу и остановились на крыльце. Оршин чуть помялся и посмотрел на Максима:
— Это… насчет аэропорта…
— Бывает, — прервал неумело начавшего извиняться человека Максим.
— Павел.
Максим удивлённо посмотрел на протянутую ладонь. Спустя мгновение он усмехнулся и пожал руку:
— Максим.
— Доводилось уже работать по маньякам?
— К сожалению.
— Взяли?
— Да. Но тяжело.
— Успел наворотить?
— У нас же необычные маньяки, — Максим поморщился. – В статусе международных террористов.
— Ну да, у вас масштабы другие.
Перед ступенями остановилась серебристая машина с Нойманном за рулём. Сотрудник не стал выходить или глушить мотор, намекая, что можно отправляться.
— Если что-нибудь понадобится, скажешь ему, — Оршин кивнул на водителя. – Если сам не достанет, то сообщит нам. А мы поможем, чем сможем.
— Хорошо, — кивнул Максим, и, спустившись, сел в машину на переднее сиденье.
— Куда? – тут же прозвучал вопрос.
Максим назвал адрес, и машина мягко тронулась. Бесед они не вели. Тишину разбавляла музыка из радио. Нойманн не решался первым нарушить молчание, считая, что «высокий» гость сам решит, когда наступит время для разговора. А Максим боролся с подобием мандража.
Когда он уезжал из квартиры, то в ней царила разруха. Дыра в стене от выбитого окна. Провал в потолке, из которого сыпались люди. Горы пыли и осколки мебели. И окровавленные останки ярким пятном, как вишенка на торте.
Он понимал, что его не отправят в разрушенную квартиру. Но страх увидеть место, в котором он вырос, в разрухе всё равно пробивался наружу. И смешивался с любопытством. Смогли привести в порядок его жильё?
Въезд в знакомый двор. Медленное движение по почти пустой улочке. Перед поворотом за угол Максим задержал дыхание. И тихо выдохнул, не увидев кирпичей, лежащих на дороге. С трудом сдержался, чтобы не взглянуть через окно вверх.
Нойманн припарковал машину на стоянке у подъезда. Они подошли к двери и Максим, чуть нервничая, достал ключи и приложил магнитную пломбу к замку. Раздался знакомый писк.
Зайдя в подъёзд, мужчины почувствовали, как в них впился пристальный взгляд консъержки. Бойкая старушка тут же поинтересовалась:
— Вы к кому?
— К себе, — буркнул Максим и пошёл к лифтам, чувствуя, как появилось раздражение. Он пришёл в свой дом. И не собирается перед кем-то отчитываться. Это его территория…
— Вы из какой квартиры?! – донеслось им в спины, после чего раздался металлический звук открываемой щеколды, и старушка резво побежала за ними. – Вы из какой квартиры?! Я вас не знаю!
— Я вас тоже не знаю, — оскалился парень. – И знакомиться не собираюсь.
— Ишь какой! – не сдавалась консьержка. – Я сейчас полицию вызову! Они быстро на вас управу найдут.
— Не надо, мать, — покачал головой Нойманн и показал ей удостоверение. – Полиция здесь не поможет.
— Ой! Что же это… — старушка картинно прижала руки к груди. – Убили кого? Или ограбили? Не может быть! Только если в смену Никитишны. Я всех в подъезде знаю, чужих не пускаю.
— Всё в порядке, ничего не случилось, — улыбнулся Нойманн и кивнул на Максима. – Это ваш постоялец. Просто он уезжал надолго, а теперь вернулся.
— Господи! – она несколько раз размашисто перекрестилась. – Вы что ж пугаете, а?! У меня сердце слабое! Чуть до инфаркта не довели!
К моменту, когда она, продолжая бурчать, скрылась за дверью своего поста, спустился лифт. Мужчины зашли в лифт, и Максим нажал кнопку этажа. Привычное забытое действие.
— У вас ничего не болит?
— Нет. А что?
— Да просто, — пожал плечами Нойманн. – Не любите старых?
— С чего ты взял?
— Тогда чего вы так с ней?
— О чём ты?
— Да чуть ли рычать не начали. Уважили бы старую, объяснили. Ей же скучно.
— Ты знаешь… мне в последнее время довелось слишком многим что-то объяснять. Заебался.
— Ну, тогда да, — хмыкнул Нойманн. – Только давайте условимся, если нужно от кого что узнать, то вы лучше меня попросите. Ладно?
— Зачем? – удивился Максим. – И давай уже на ты.
— Да без проблем. А вообще, показалось, что ты её сейчас по лбу огреешь, и она прям там сляжет. Если хочешь информацию получать, а не выбивать, то лучше спрашивать вежливо.
Максим открыл рот, чтобы обматерить советчика, но замер. Прислушавшись к себе, он поморщился, чувствуя, как тварь опять забивается на дно сознания. От неё слишком много проблем. Нужно срочно искать способ избавиться от чужого влияния. Он медленно выдохнул:
— Хорошо. Если понадобится деликатный подход, я позову тебя.
Лифт поднялся на знакомый этаж. Максим вышел и, пройдя до своей двери, достал ключи и замер.
— Что?
Голос Нойманна заставил его вздрогнуть и открыть дверь. Разувшись в коридоре и повесив куртку, он прошёл в гостиную и взглянул на потолок. Головой он понимал, что дыры не будет, но выглядящий как новый потолок всё равно не внушал доверия. А стоящее на месте окно так и манило проверить. Толкнуть посильнее, вдруг опять выпадет наружу.
— Кучеряво живёте.
— Я тут впервые за полгода, — продолжая рассматривать квартиру, пожал плечами Максим. – Моя служба не располагает к собственному жилищу.
— Слушай, а может ты, когда уезжать будешь, ключи мне оставишь?
— Зачем?
— Ну, так, — Нойманн покрутил кистью в воздухе. – Убираться буду. А то пыли столько намело.
Максим хмыкнул:
— Ну-ну.
— Да я так, просто спросил. Вдруг.
— Можешь расположиться в той комнате, — указал на бывшую комнату Дмитрия Максим.
— А я думал в машине подождать.
— Ночью тоже в машине будешь?
— Не, ночью я домой поеду.
— Это вряд ли.
— Почему?
— Позвони Оршину, пусть объяснит, в каком ты положении.
— Вот блядство, — Нойманн показательно сплюнул, провёл ногой по месту несуществующего плевка. – Извини.
— Больше так не делай. Это мой дом, — Максим обвёл взглядом гостиную. – Короче, сейчас езжай к себе и возьми вещи, которые понадобятся.
— А ты?
— Я пока начну прибираться. Если успею до твоего возвращения, то займусь делом.
— Ладно, — Нойманн пошел в коридор и уже оттуда спросил: — Пожрать купить?
— Не мучайся, проще заказать.
— Так домашнее же полезнее, — в гостиную заглянула голова сотрудника.
— Уверен, что будет время на готовку?
— Найду.
Максим тяжело вздохнул:
— Как хочешь. Есть желание готовить — останавливать не буду.
— Вот и славно.
— Кстати!
— Что? – в гостиной вновь появилась голова Нойманна.
— Почему Граф?
— Вот ведь… А ты от кого слышал?
— От Сороки.
— Ну ниху… кхм…
— Это с фамилией твоей связано?
— С чего ты решил?
— Так она немецкая. Ты разве не знал? — удивился Максим. – Я подумал, может у тебя графы в роду были.
— Да не, — Нойманн махнул рукой. – Просто… кхм.. короче, если доводится водку пить, то она должна быть в графине.
— Почему? – через несколько секунд молчания спросил Максим.
— Не знаю. Просто так нравится.
— Мда, — усмехнулся парень. – Ну, тоже вариант.
— Ага. Ладно, я пошёл?
— Давай.
Наконец раздался звук закрываемой двери, и Максим остался один. В очередной раз. В то же мгновение накатило странное чувство дежавю. Всё это он уже испытывал. Страх. Одиночество. Лёгкий бриз накатывающей паники. В прошлый раз от осознания того, что его родителей больше нет. А теперь от осознания, во что может превратиться, как только потеряет контроль.
Он зашёл в свою комнату. Когда уезжал отсюда с Азодом, то быстро побросал какие-то вещи в сумку, оставляя за спиной беспорядок. Теперь всё аккуратно лежало на своих местах. Видимо, когда здесь всё отремонтировали, то провели и генеральную уборку. Хотя это понятно: из-за стычки с забинтованным, пыль лежала во всей квартире толстым слоем.
А теперь здесь всё слишком правильно. Только небольшой слой пыли выдавал, что здесь долго никто не жил.
Максим занялся уборкой. Первым делом открыл окна, чтобы свежий воздух зашелестел по комнатам. Влажной тряпкой прошёлся по поверхностям в квартире. Прежде чем застелить свою кровать, встряхнул бельё и удивился, не заметив пыли.
Когда с небольшим наведением лоска было покончено, он взял папку в коридоре и, пройдя на кухню, положил её на стол. Сполоснул электрический чайник и, набрав воды, включил. На одной из полок нашлась закрытая упаковка с листовым чаем. Который тут же наполнил заварник.
Щелчок кнопки. Кипяток заливает темную ароматную стружку. В нос ударил запах воспоминаний. Сколько раз он так же проделывал всё это до того, как жизнь изменилась? Сотни? Тысячи?
Он плеснул заварки в кружку, залил кипятком. Поставил чашку на стол и замер. Показалось, что соседская дверь сейчас откроется и в коридор ввалится Дмитрий, громко жалующийся, что его не позвали на праздник живота. Максим тряхнул головой, отгоняя видение. На губах мелькнула грустная улыбка. Он вздохнул и раскрыл папку.
Фотографии с места преступления тут же окунули в настоящее. Разбитые на части тела, закреплённые на стенах. Лужи крови. Мутные, полуприкрытые глаза трупов с набитыми гениталиями ртами.
Он отложил снимки и принялся за отчеты судмедэкспертов. Смерть наступила тогда-то. Нанесены такие-то повреждения. Следов преступника не найдено.
Взгляд зацепился за один из отчетов. Ему показалось, что он переписан. Либо начат одним человеком, а закончен другим. Слишком разные языки. Чувствовалось, что вначале написано с «искоркой», живо. А потом всё переходит на сухой язык цифр и научных изречений.
Максим отложил документ в сторону. В данный момент это единственное, что выделяется из всего дела. Надо будет навестить эксперта, писавшего этот отчет. Возможно, он скажет что-то большее, чем указано в бумагах.
Максим напрягся, услышав звук открываемой двери. Аккуратно отодвинул стул, чтобы не прозвучало ни одного звука. Достал пистолет и отвинтил крышку фляги. Неизвестно, кто решил посетить его квартиру.
Медленно пройдя к стене с аркой, ведущей в коридор, он замер. Как только человеческий силуэт прошёл в гостиную, направил на него оружие и тихо сказал:
— Стоять.
Человек послушно остановился и развёл в сторону руки с белыми пакетами.
— Блядь…
Нойманн повернулся и с удивлением посмотрел, как Максим убирает оружие в кобуру.
— Ты чего?
— Ты как зашёл? – проигнорировал его вопрос парень.
— Так я дверь не запирал… — приставленный сотрудник внимательно посмотрел на Максима. – Ждёшь кого-то?
— Нет.
— А тогда зачем…
— Служба такая.
— Мда, — Нойманн покачал головой и вновь поднял руки, демонстрируя пакеты. – Отнести можно?
— Кухня там, — махнул рукой Максим и последовал за ним.
Парень сел обратно за стол и вновь принялся за дело. Распихав продукты в холодильник, Нойманн подошёл к чайнику. Потрогав рукой ещё горячий пластиковый бок, он достал чашку и налил себе чаю.
— Я передумал, — сказал Нойманн, усаживаясь за стол.
— По поводу? – нахмурился Максим.
— К вам переводиться.
— К нам — это к кому?
— В Интерпол.
Максим тряхнул головой:
— Стоп. А ты собирался?
— Ну да, — усмехнулся Нойманн. – Как квартирку твою увидел, решил, что неплохая прибавка к жалованию мне не повредит. Думал, может, ты за меня словечко замолвишь.
— Оригинально. А передумал с чего?
— Да реакция у тебя на гостей так себе. Либо нервы уже истрёпаны, а ты, как мне кажется, всё-таки помладше меня. Либо…
— Не тяни уже.
— К вам могут прийти весёлые люди, которых лучше встретить из-за угла и с оружием.
— Так и к тебе могут прийти.
— Могут, — кивнул Нойманн. – Только это такой маленький шанс, что я не буду ныкаться со стволом, как только услышу звук открываемой двери.
— А я лучше заныкаюсь и останусь жив, — Максим подвинул к Нойманну лист с заинтересовавшим отчетом и указал на фамилию эксперта. – С ним можно поговорить?
— Сейчас?
— Так ещё не ночь.
— Блин, я думал приготовить чё-нить…
— Успеешь, — нахмурился Максим. – У этого человека может быть информация.
— Ладно, — раздался тяжёлый вздох. – Сейчас звякну.
Нойманн достал мобильный телефон, набрал чей-то номер.
— Да, привет, это Граф. Слушай, пробей человечка.
Максим не слышал, что ему ответили, но Нойманн взял лист отчёта и продиктовал фамилию и должность эксперта. Спустя пару минут он отключил телефон и кивнул:
— Можно ехать.
Подхватив отчет, Максим направился в коридор. Нойманн последовал за ним. Они вышли из квартиры, заперев дверь, спустились на первый этаж. Консьержка проводила их недовольным взглядом, что-то бурча под нос.
Почти час езды по пробкам под аккомпанемент радио закончился у двенадцатиэтажного серого панельного дома. Нойманн припарковался на свободное место у подъезда.
— Не думал, что лаборатории располагаются в таких зданиях, — сказал Максим.
— Ты о чём?
— Ну, это что? – он кивнул на здание.
— Дом.
— А разве сейчас не рабочее время?
— У эксперта выходной.
— Предупредить не мог?
— А зачем? Тем более, здесь лишних ушей не будет.
Максим хмыкнул и вышел из машины. Раздался звук сигнализации и запираемых дверей. Они подошли к подъезду. Нойманн нажал пару цифр на домофоне и вдавил кнопку вызова.
Через несколько секунд писка раздался искажённый динамиком голос:
— Да?!
— Следственный комитет, — ответил Нойманн.
— Бомжи совсем охренели, — раздалось в ответ и щелчок оборвал связь.
— Мне кажется, тебе не поверили, — хмыкнул Максим.
— Да какого… — Нойманн ещё раз набрал цифры квартиры. Как только вместо писка раздался звук снимаемой трубки, он рявкнул: — Старший лейтенант юстиции Нойманн! Открывайте!
— Что надо?
— По делу!
— По какому?!
— Мне на всю улицу орать?!
— Не надо! Нормально говори!
— Вот ведь… — Нойманн сплюнул. – Нам нужно поговорить с Елок, составившего отчет для одного дела.
— Заходите.
Раздался писк, дверь едва заметно отпрянула, не чувствуя сопротивление магнита. Они поднялись по узкой лестнице к лифту. Зайдя в кабину, Максим спросил:
— Какой этаж?
— Семьдесят третья квартира.
— Здесь не написано, где какая квартира.
— Блин, ну давай считать. На каждом этаже по восемь квартир, — Нойманн загнул мизинец на левой руке. – Восемь это первый.
Максим нажал кнопку десятого этажа. Нойманн нахмурился:
— Быстро ты считаешь.
— Ага.
— А если серьёзно?
— Восьмидесятый номер на десятом этаже.
— И?
— Раз восемь квартир на этаже, то на десятом отсчет начинается с семьдесят третьей.
Нойманн помолчал, что-то подсчитывая в голове. Вздохнув, махнул рукой:
— Ладно, если что, спустимся.
Двери лифта открылись, и они вышли на площадку. Здесь их уже ждали. Чуть полноватая девушка с тёмно-рыжыми волосами в облегающих штанах и светлой футболке. Судя по потёртостям на одежде, их встречали в домашнем. Прежде чем кто-то из мужчин успел открыть рот, она сказала:
— Документы покажите.
Нойманн хмыкнул и достал удостоверение. Девушка внимательно его изучила, не забыв сравнить фотографию с лицом. И повернулась к Максиму:
— Теперь ваши.
Парень чуть улыбнулся и достал своё удостоверение. Девушка удивлённо посмотрела на незнакомый документ, перевела взгляд на владельца, опять на удостоверение. Беззвучно шевеля губами, прочитала тиснёные буквы, не забыла сравнить фотографию с лицом владельца. Всё ещё пребывая в удивлении, спросила:
— А вы здесь причём?
Максим пожал плечами:
— Ещё не знаю. Но думаю, что меня не позвали бы просто так.
— Понятно, — она кивнула. – Так что вам не понравилось в отчете?
— Вы Елок? – удивился Нойманн.
— Да. А что вас удивляет?
— Ничего, — тут же ответил Нойманн. – Просто… не ожидал увидеть… вас.
— Почему? Считаете, что эта работа не для женщин?
— Да нет, просто… Короче, — он повернулся к Максиму. – Спрашивай, что хотел и поехали, у нас ещё дела.
— Какие? – удивился парень.
— Разные! Ай, да ну тебя, — он махнул рукой и вызвал лифт. Как только двери кабины раскрылись, он зашёл внутрь и нажал кнопку первого этажа. – На улице подожду.
Оставшаяся пара несколько секунд удивлённо смотрела на закрывшиеся двери лифта. Максим усмехнулся:
— Кажется, он смутился.
— Я заметила, — на губах Елок тоже мелькнула улыбка. – Так что вы хотели узнать?
— Будем говорить здесь?
— Нет, давайте спустимся к окну.
— Зачем?
Девушка достала сигареты. Максим кивнул, и они спустились по лестнице. Елок распахнула окно и закурила. Выпустив струю дыма в окно, она спросила:
— Ну?
— Я прочитал ваш отчёт, — Максим достал листы и протянул девушке. – И мне показалось, что его переделывали.
— Там отражены все факты, которые установили.
— Как вас зовут?
— Татьяна.
— Сейчас по улицам бродит психопат, разделывающий людей на части.
— Преступников.
— Пока, да. Но вы готовы нести ответственность, когда он переключится на обычных людей?
— С чего вы взяли, что он…
— Почему нет? На данный момент кажется, что он мстит за что-то этим людям. А когда он закончит, что помешает ему задуматься, почему другие бездействовали? Или почему это допустили?
— Ладно, предположим. Но в отчете действительно указаны факты.
— Отсюда, — он кивнул на листы, – что-то убрали. Какие-то ваши мысли, которые посчитали ненужными. Или неубедительными.
Елок выпустила струю дыма в окно, затушила бычок о подоконник. Выкинув окурок на улицу, она закурила ещё одну.
— Это только мои предположения. Никаких официальных данных.
— Хорошо.
— Сначала меня заинтересовало, почему никто не слышал криков. Ведь их резали ещё живыми.
— Откуда такая уверенность?
— Отчеты криминалистов. Как разлита кровь, характер ран, как будто человек вырывался. Причём смерть наступала от остановки сердца, а не от несовместимых с жизнью ранений.
— Умерли от боли?
— Да. Но представьте себе, что человек терпел всё это молча.
— Кляп?
— Не обнаружено следов посторонних предметов в ротовой полости или горле. Ну, кроме…
— Я понял. И какое у вас предположение?
— Вот здесь, — она коснулась пальцем своего горла, – располагаются голосовые связки. И голова отделена от тела в этом самом месте. Что если, прежде чем что-то сделать с жертвой, нападавший сначала лишил его голоса?
— Сильный удар?
— Может быть, — она покачала головой. – Я больше склоняюсь к мысли, что вначале был нанесён удар чем-то острым и тонким…
— Стилет?
— Да взять обычную вязальную спицу. Нужно только правильно ударить, и обеспечено повреждение голосовых связок. Только надо знать, куда бить.
— А человек не захлебнётся?
— Если ударить ножом, то может. Или будет повреждена артерия, и он просто истечёт кровью. Но если сделали, как я предполагаю, то… скажем так, будет лишь сильная боль и дискомфорт от затекающей в лёгкие крови.
— Это значит, что человек не только в курсе, что будет, если повредить голосовые связки, но и знает, куда точно бить.
— Да. Либо это врач, либо… — она замолчала.
— Продолжайте.
— Тренированный специально для таких дел человек.
Максим кивнул:
— Хорошее предположение. Ещё что-нибудь?
Она кивнула:
— Только не считайте меня ненормальной.
— И не собирался, — он покачал головой. – Ваши предположения очень важны. Благодаря этому складывается куда более полная картина происходящего.
— Поделитесь?
— Нет. В данный момент это служебная тайна.
— Ну и ладно.
— Так что там с вашим предположением?
— На самом деле это… нелепо, что ли, — она отвела взгляд и пожала плечами. – Просто кое-что натолкнуло на мысль, как жертва оказалась на месте преступления.
— Что же это?
— Наверное, это глупо, но повреждения суставов плеча мне показались странными.
— Что с ними?
— Смотрите, если вам связать руки за спиной, то в принципе, ничего страшного. Но если вас потом поднять за связанные руки…
— Их вывернет из суставов?
— Это зависит от того, как высоко перехвачены руки. Если в районе локтей, то это долгий процесс. Но вот на запястьях… Сначала мышцы ещё выдерживают. А потом суставы начнут крошиться под вашим же весом.
— Возможно, жертв подвесили, перед тем как начать.
— Может быть. Но в связи с этим меня посещает странная мысль. Что если они попали на место преступления по воздуху?
Максим замер и внимательно посмотрел на ушедшую в свои мысли девушку.
— Ведь тогда всё становится понятно, — продолжала она, не обращая внимания на замершего оперативника. – И почему вокруг нет следов. И странные повреждения суставов. Да, их можно списать на грубое отнятие конечностей, но…
— Мне ещё не доводилось встречать людей, умеющих летать, — сказал чистую правду Максим. – Или даже слышать о таком.
— Да я понимаю, — Елок поморщилась. – Поэтому отчет и переделан. Без всяких этих… фантазий.
— Я не считаю это фантазиями, — покачал головой Максим. – Возможно, вы правы.
— Да?
— Просто надо понять, как именно это произошло, — тут же ушёл от опасной темы парень. – Возможно, преступник использовал грузовик, где жертвы и висели, пока они ехали на место преступления. Причём, что-нибудь привычное глазу…
— Газель?
— Например.
— А отсутствующие следы?
— Замести следы от машины просто.
— А то, что это никак не подтверждается? На камерах ничего. Люди тоже ничего не видели. Да и как пронести связанного через подъезд или через весь город незамеченным? Даже ночью?
— Пока не знаю. Скорее всего, использовали что-то обычное, только в непривычном исполнении. Поэтому у нас и сложилась такая ситуация. Но я докопаюсь до сути.
— Поверю вам на слово, — усмехнулась девушка и, не туша сигарету, швырнула её в окно. – Ладно, я рассказала, что знала. Ещё что-нибудь нужно?
— Нет. Спасибо.
— Да не за что.
Елок поднялась к себе на этаж и скрылась за дверью предбанника. Максим спустился на пролёт ниже и вызвал лифт. Возможно, полковник оказался прав, запросив помощь через знакомых именно у них. Дело начинало приобретать странный оборот. Даже если это обычный человек, то Максиму будет гораздо легче справиться с ним. Тем более выследить.
Он вышел из подъезда и сел в машину. Нойманн тут же завёл мотор и, вырулив на дорогу, поехал. Через несколько минут молчания он не выдержал и спросил:
— Узнал что-нибудь?
— Наверное.
— Это как?
— Ещё надо всё сложить в одну картину.
— А если не подойдёт?
— Значит, зря катались.
Из-за вставшего в городе движения они вернулись в квартиру уже поздним вечером. Нойманн помыл руки и сразу пошёл на кухню. Максим услышал, как хлопнул дверца холодильника. Он пошёл на звук и посмотрел, как Нойманн наливает воду в кастрюлю. Заметив его взгляд, Нойманн пожал плечами:
— Пожрать-то надо.
— Из мяса есть что?
— А как же. В холодильнике.
Максим достал кусок мяса и пару луковиц. Пока Нойманн наливал воду, он поставил сковороду на огонь. Быстро порезав лук, плеснул в нагретую сковороду масла, подождал минуту и забросил лук. Порезав мясо на куски, забросил к обжаренному луку. Спустя ещё пять минут плеснул полстакана воды.
Через полчаса на столе исходили паром две тарелки с макаронами и тушёным мясом. Нойманн сел и намотал на вилку порцию еды:
— А ты предлагал заказать. Это же вкусно.
— Мой вариант проще.
— Проще не значит лучше.
— Проще — это лишь проще, — Максим отправил порцию в рот, быстро прожевал. – За остальными следят?
Нойманн показал два пальца.
— Третьего так и не нашли?
— Пока нет. Хотя какие-то завязки есть.
— Утром навестим одного из живых.
— Нахрена?
— Хочу задать пару вопросов.
— Если допустить, что с тобой будет кто-нибудь разговаривать, то с чего ты взял, что они что-то расскажут?
— Мне не надо, чтобы со мной говорили. Мне лишь нужно культурно задать пару вопросов.
— Оригинально.
Дальше они сидели молча. Доев, Максим помыл и убрал тарелку. Не зная, что сказать, он кивнул Нойманну и пошёл к себе в комнату. Застелил постель, разделся и лёг.
Мысли роились в голове. Из-за слов эксперта ему захотелось связаться с кем-нибудь из Отдела. Возможно, есть информация о людях, способных летать. Или попросить Азода помочь.
Но, в конце концов, усталость прошедшего дня взяла своё. Максим чувствовал, как начинает проваливаться в сон. Только кровать раздражала. За прошедшее время службы он отвык от больших матрасов. Да и слишком мягких. Тело хотело жёсткости.
Внезапная мысль заставила сесть. Он прокручивал разговор с экспертом. Всё сказанное Нойманном.
— Блядь! – Максим вскочил и принялся одеваться.
Приставленные наблюдатели бесполезны.
