Grivo NiroБезликий сделал глоток. Рубиновая жидкость оплела язык, отдавая вкус, и скользнула дальше.
— Превосходно.
Он поставил бокал на стол. Сомелье с лёгким поклоном долил вино и предложил его спутнице. Девушка кивнула. Исполнив свои обязанности, сомелье поставил бутылку на стол и вновь чуть наклонил голову:
— Желаете что-нибудь ещё?
Безликий покачал головой:
Небытие. Только обрывки мыслей и воспоминаний. Между небом и землёй, полом и потолком. Между верхом и низом камеры Марлен, в которую его засунули. В кромешной темноте, находясь между сном и явью. Пограничное состояние в тишине и спокойствии.
Именно одиночества не хватало, ему не хватало. Всегда кто-то находился рядом. На тренировке, в столовой, в комнате. Несколько месяцев назад он не мог находиться один в собственной квартире, но теперь… Теперь Марлен — спасение.
Он открыл глаза. Без крика или метаний по кровати. Лишь стон вырвался на последней секунде кошмара. Финальная нота пробуждения.
Максим поднялся, чувствуя, как мокрая от пота простынь липнет к телу. Солнце резануло по глазам, найдя прореху в занавесках, заставляя отдёрнуть голову. Он провёл рукой по лицу, стирая остатки сна, и посмотрел на часы. До сигнала будильника оставалось полчаса.
Вздохнув, он соскользнул с кровати и упёрся руками в пол. Каждое утро должно начинаться одинаково. Не обращать внимания на состояние; повторять момент, начинающий день. Запускать жизнь. Так говорил отец.
Азод открыл дверь и сел рядом с водителем:
— Ты бы двери запирал.
Ян убрал пистолет в кобуру:
— А если бы я выстрелил?
— Рука бы отсохла, – пожал плечами Азод.
— В смысле?
— Стрельба в городе. В сослуживца. Ты представляешь, сколько тебе отписываться?
Выйдя в скудно освещенный коридор и закрыв дверь, Безликий глубоко вдохнул. После запахов гниющей плоти, блевотины, испражнений и немытых тел пропитанный сыростью и пылью воздух был спасением. Запах мокрой псины въелся в грязный камуфляж и прилип к языку. Сплюнув вязкую, отдающую горечью слюну, он вздрогнул, услышав голос:
— Мистер Давидсон, все в порядке?
Безликий посмотрел на возникшего рядом. Он видел лишь бледное лицо, на котором едва светились глазные яблоки с мутными, будто затянутыми плёнкой, зрачками, да треугольник рубашки в тон коже. Неизменно черный, в тон волосам, костюм говорившего являлся продолжением тени, в которой он поджидал Безликого. Мертвый голос, мертвое лицо, мертвые глаза. Безликий видел это существо уже второй раз и понимал, что это. И не мог представить, как владелец дома заставил это служить себе.
— Мистер Давидсон?
